Open innovation: российские перспективы

В Высшей школе экономики состоялся круглый стол «Зачем открывать инновации?», организованный Институтом менеджмента инноваций ВШЭ совместно с Высшей школой маркетинга и развития бизнеса ВШЭ.

Видеозапись

Круглый стол был посвящен использованию концепции открытых инноваций (Open innovation) в России. Осмысления этой модели еще не произошло, в ней есть противоречия, что признают и сами ее авторы. «Раскрутка» концепции началась в 2003 году, когда Генри Чесборо опубликовал книгу об открытых бизнес-моделях. Она была переведена на русский язык и имела успех. Сейчас Чесборо и его команда пытаются сделать модель Open innovation базовой парадигмой инноваций в целом.

Заместитель директора Института менеджмента инноваций ВШЭ Дан Медовников в своем выступлении сосредоточил внимание на тенденциях, существующих на высокотехнологичных рынках. Так, неуклонно растет стоимость научно-исследовательских опытно-конструкторских разработок (НИОКР), и корпорациям в одиночку бывает трудно справиться с новыми проектами. Сопутствующий этому тренд — укорачивание жизненного цикла товара, продукта. Это приводит к тому, что все новые и новые разработки необходимы все чаще. Еще одна важная тенденция — это возросшая мобильность человеческого капитала. Компания может вкладывать большие средства в НИОКР, а люди, будучи носителями новых идей, могут уйти в другую корпорацию или создать свой старт-ап, стать, по сути, конкурентами. Кроме того, в последнее десятилетие большую популярность приобрели различные венчурные схемы, выделение компаний из материнской корпорации. Все это приводит к тому, что стандартная схема разработки НИОКР не работает. Это оказывается очень дорого и неповоротливо. Яркий пример — компания «Xerox». Она создала исследовательское подразделение, но происходил процесс отпочковывания компаний, часто независимо от желания самой «Xerox». Теперь десять ее «дочек» по суммарной капитализации уже обгоняют саму «Xerox».

Модель Open innovation, по мнению Медовникова, может реализоваться в нескольких формах: привлечение знаний извне, передача знаний во внешнюю среду, партнерство между корпорациями в разработках, работа с венчурными фондами, инновации по инициативе пользователей. Последняя форма, кстати, очень распространена в IT-сфере. Компании часто тестируют инновационные продукты на своих целевых аудиториях. Если идеи оказываются невостребованными или в данный момент не вписываются в деятельность компании, то они отдаются вовне.

Что может дать модель Open innovation компаниям и экономике? Наблюдения показывают, что пока лишь высокотехнологичные отрасли, такие, как IT, Интернет, микроэлектроника, фармацевтика, биотехнологии, легко восприимчивы к открытым инновациям. «Проблема еще и в том, что при переходе от модели закрытой корпорации к модели открытых инноваций, приходится менять психологию, пытаться разделить риск с внешней средой, будущее становится не таким определенным. Последователь закрытых инноваций на рынке — это шахматист, который просчитывает несколько ходов вперед, а представитель открытых инноваций — это игрок в покер, который ждет прихода следующей карты и не знает, что произойдет на самом деле», — так, используя метафору, сравнил две инновационные модели Дан Медовников.

Интересно и то, что сегодня не только крупные корпорации со своим мощным блоком НИОКР выбирают открытые позиции на инновационном рынке, но и средний и малый бизнес стремятся к открытым инновациям. Немаловажную роль в этом процессе начинают играть университеты, активно включающиеся в процесс обмена научно-технической информацией и вообще в бизнес-процесс. Кстати, действия правительства направлены на создание такой структуры, чтобы университет становился производителем инноваций и инновационных старт-апов. И сейчас запущено несколько десятков проектов.

В таких условиях меняется отношение к интеллектуальной собственности, которой владеют компании. Если в стандартной модели закрытых инноваций интеллектуальную собственность защищают всеми известными инструментами, то теперь нужно к интеллектуальной собственности относиться как к продукту, который можно продать или обменять на другой.

В России с моделью Open innovation возникает ряд трудностей. К примеру, дорогостоящие разработки могут себе позволить лишь крупные компании и корпорации, но они, к сожалению, в подавляющем большинстве случаев инновационными не являются.

Своим взглядом на модель Open innovation поделился директор департамента развития и коммуникаций ОАО «Российская венчурная компания» (РВК) Евгений Кузнецов. В России, по его мнению, нужно в первую очередь определиться с выбором экономической модели, под которую могла бы быть выстроена система поддержки предпринимательства и бизнеса. Российское законодательство применимо по отношению к крупным корпорациям, а небольшой инновационной компании, как правило, действовать достаточно дискомфортно. В результате до настоящего момента не получается в полной мере перейти к предпринимательской модели экономики, среда не благоприятствует этому. Тем не менее, именно эта модель практикуется при формировании новых компаний вокруг технологической идеи и ее потребителей.

По мнению Кузнецова, инструменты, ориентированные на развитие интеграции корпораций и университетов, на создание на базе университетов аутсорсинговых центров, которые работают в интересах компаний, вряд ли можно назвать Open innovation. Скорее, это симбиотическая модель, подразумевающая расширение площадок для разработок и ресурсной базы для исследований. В этом смысле модель, которая подразумевает рождение новых идей в свободном поиске и выращивание их специализированными игроками, в России конкурирует с более привычной моделью, когда центрами разработок являются корпорации, а площадками — университеты. Какая из этих моделей наиболее релевантна и перспективна для России — сказать сложно.

Есть несколько отраслей, в которых предпринимательская модель однозначно доказала свое право на лидерство. Например, в IT-сфере команды возникают быстро, им проще конкурировать и доказывать свою жизнеспособность на самой ранней стадии, сформирована профессиональная среда. В других областях ситуация хуже. В частности, в РВК порядка 700 человек входит в экспертную сеть, из них почти 90% — представители IT.

По идее можно сформулировать правило, что чем более энергично развивается отрасль, тем больше в ней доля новейших технологий. Складывается впечатление, что именно там стремительно растет доля открытых инноваций. Является ли это правило твердым или это специфика момента, особенность кризисной ситуации, связанной с нехваткой денег у крупных игроков на собственные разработки? С чем главным образом сталкивается Россия в этой ситуации? Ответ Евгения Кузнецова таков: с нечетким пониманием российским топ-менеджментом, что такое модель открытых инноваций, покупка разработки, не заказ исследований и размещение заказа на НИР и НИОКР, а именно покупка разработок, доведенных до определенной стадии, то есть, покупка бизнесов. На данный момент есть огромная пропасть между способностью разработчиков презентовать себя как бизнес и способностью крупных компаний увидеть в той или иной разработке важный компонент своего бизнеса. Это сложный и динамичный процесс, которым в основном владеют представители западных компаний, работающие в России, а российские компании еще только учатся.

Во многом четким представлениям препятствует горизонт планирования: для принятия решений в области инноваций надо иметь развитое, сформированное мнение относительно перспектив развития бизнеса на 15-20 лет вперед. Если это есть, тогда можно понять, какая и когда разработка нужна. Российские корпорации живут более коротким горизонтом планирования, поэтому управлять портфелем разработок почти невозможно. Можно что-то купить, но это, скорее всего, будет относиться к инновациям типа оптимизации, повышения рентабельности и так далее. Это не создание новых рынков и новых товаров.

Через открытые инновации должны пройти все крупные корпорации. Все должны выработать для себя тот или иной инструментарий, который может стать основным, а может быть лишь вспомогательным. Open innovation — не панацея, а только один из возможных инструментов. «Что нам всем предстоит делать — это формировать инфраструктуру, прежде всего, финансовую (должны быть игроки, которые умеют выращивать компании), и структуру внутри корпораций, которая должна уметь использовать разработки. Это тот вызов, на который нам придется реагировать», – отметил Евгений Кузнецов.

Об опыте обращения к модели Open innovation в конкретной компании рассказал генеральный директор по исследованиям и разработкам «Intel» в России Камиль Исаев. В России «Intel» работает с 1991 года, и почти сразу же был создан центр разработок. Сегодня это один из самых крупных подобных центров, принадлежащих интернациональной компании в России. Если говорить о моделях открытых и закрытых инноваций, то «Intel» является примером сочетания и того, и другого.

Идет непрерывное обновление производственного цикла, что диктуется конкуренцией. Если этот процесс прекратить, то очень скоро конкуренты догонят, перегонят и вытеснят с рынка. Конечно, это высокорискованный бизнес: цикл окупаемости инвестиций несколько лет, но инвестиции огромные. При этом совершенствование компьютерной техники идет постоянно, но что более важно — стремительно. На рынке ключевую роль играет потребитель, от него зависит процветание индустрии, компании, экономики страны. А потребителю нужно удобство, поэтому «Intel» занимается активно программным обеспечением. Это как раз и является примером открытых инноваций: продукт, если и делается внутри компании, то тут же все коды выкладываются в Интернет, и любой желающий может внести свой вклад в разработку. «Задача, которая стоит перед нами, — поиск правильной комбинации закрытых и открытых инноваций».

Но следование за потребителем в условиях Open innovation, по мнению Исаева, в большей степени искусство, чем наука. Умение предвидеть будущее — это редко встречающийся талант. Есть группы людей, которые занимаются такого рода вещами, которые изучают культурные программы тех или иных групп людей. Тем не менее и по численности, и по бюджетам, и по той роли, которую они играют внутри компаний, они не являются ключевыми.

Процент выживаемости инноваций трудно прогнозировать. Разумеется, в общих чертах предположить, как будут развиваться те или иные технологии, можно, но точно сказать, какие именно решения будут востребованы, — это специальный вопрос. Кстати, пример Стива Джобса и компании «Apple», которая все производит сама, и идеи возникают внутри компании, показывает, что не всегда аутсорсинг лучше. «Умение выхватить, увидеть что-то, попасть в резонанс, если угодно, это большое везение и удача. С другой стороны, при определенных условиях в модели открытых инноваций шансы угадать повышаются», — отмечает Камиль Исаев. Этому может способствовать, по его словам, культура инноваций. Если она развита, если компания состоит из людей, которые постоянно конкурируют не только вовне, но и внутри, между отделами и группами, то результат должен быть.

По словам одной из ведущих круглого стола декана Высшей школы маркетинга и развития бизнеса Татьяны Комиссаровой, в ходе разговора об открытых инновациях уже наметилось несколько тем, которые будут вынесены для обсуждения. И если на первой встрече говорилось об общих проблемах, то последующие будут посвящены отдельным, более узким и конкретным, вопросам.

Андрей Щербаков, Новостная служба портала ВШЭ